Российская газета: Оксана, чем для вас была работа над этим фильмом? Почему согласились сниматься именно в нем, ведь, наверняка были еще предложения.
Оксана Акиньшина: За время съемок чуть-чуть подразгрузилась от домашнего быта. А согласилась потому, что все совпало. Звонок с предложением, малое количество дней по срокам — в тот момент мама могла посидеть с ребенком. Так сложились обстоятельства. И я сказала о’кей. К более долгим проектам, чтобы оставлять сына на большой срок, я была не готова.РГ: Подход к роли с рождением ребенка у вас как-то изменился?
Акиньшина: Я стала более спокойная. Меньше подвержена эмоциям. Не так нервничаю по пустякам. Я, конечно, осталась своеобразным человеком. Но менее импульсивная. Для окружающих я имею в виду. А так больше ничего не изменилось. Все осталось по-прежнему.
РГ: Какая черта больше всего задела вас в вашей героине — Варе.
Акиньшина: Обида. Мне было обидно за то, что ей столько всего приходится преодолевать, и все время нужно быть сильной.
РГ: Вы брали сына с собой на съемки?
Акиньшина выстраивает руками барьер.
РГ: Многие актрисы берут.
Акиньшина: У меня другой ребенок. У него свой социум. Ему туда дорога закрыта.
РГ: У вас в картине по роли тоже маленький сын — Вовка.
Акиньшина: Не такой маленький, как мой. Ему 7 лет.
РГ: На отношение к нему материнские чувства повлияли.
Акиньшина: Мы с ним дружили. Но пока ты сама не станешь матерью, достоверно материнские чувства изобразить невозможно. Их нет в глазах.
РГ: А как работалось с Еленой Кореневой, которая играла вашу маму?
Акиньшина: Хорошо. Было особое понимание в плане происходящих вокруг действий. Энергетически были одного с ней настроя.
РГ: Я слышала, что она вначале хотела отказаться. Потому что по ходу сюжета ее героиня тяжело заболевает.
Акиньшина: Да, но, видимо, потом как-то втянулась.
РГ: Вы в сериалах не так много снимаетесь.
Акиньшина: Я вообще снимаюсь редко.
РГ: Над этой мелодрамой — «Метель» — рыдало полстраны
Акиньшина: Наверное… Бабушки плакали…. Жалели меня.
РГ: Вы сами-то себя, то есть свою героиню, жалели?
Акиньшина: Я себя в жизни жалею. А героев-то чего жалеть?
РГ: А в жизни-то чего себя жалеть?
Акиньшина: Просто люблю этим заниматься.
РГ: Сами-то вы мелодрамы смотреть любите?
Акиньшина: Не наши. Американские.
РГ: Мелодрама, которая затронула в последнее время?
Акиньшина: Я сейчас пересмотрела «Куда приводят мечты» (фантастическая мелодрама Винсента Уорда, поставленная по одноименной книге Ричарда Мэтисона, удостоенная премии «Оскар» — Прим. С.А.)?
РГ: И бывает, что вы плачете, когда смотрите фильмы?
Акиньшина: Иногда плачу (без тени иронии).
РГ: Над «Куда приводят мечты» плакали?
Акиньшина: Да, в какой-то момент. Хотя мне кажется, что этот фильм не для того, чтобы вызвать слезы. Есть такие фильмы — не вызывающие слез, но глубоко затрагивающие душу.
РГ: А фильм «Метель» вы бы смотрели, если бы в нем не снимались?
Акиньшина: Я почти не смотрю русское кино.
РГ: И «Стиляги»?
Акиньшина: Я не говорю, что вообще. Я смотрю фильмы своих друзей-режиссеров.
РГ: Я уверена, что многие молодые актрисы завидовали вам из-за такой роли, как в фильме «Стиляги» — о подобной можно только мечтать.
Акиньшина: Да я сама себе завидую. Я об этом проекте дурного слова не скажу. Специально посмотрела фильм во второй раз. И тогда он мне даже больше понравился, чем в первый. Потому что после первого просмотра я была ошарашена. Это были странные эмоции, которые бывают очень редко. Видимо, только тогда когда проект получается.
РГ: Роль Полины — «Пользы», по-моему, для женщины просто роскошь. Такие платья, костюмы. Стрелки пришлось на ногах рисовать.
Акиньшина: Там, конечно, круто было. Но это же неудобно все. Чулки, голые ноги, бретельки, белье, корсеты… Просто, когда снимаешься полгода в таких платьях, чуть привыкаешь. А так — все равно непросто.
РГ: Есть женщины, которые носят такую одежду всю жизнь.
Акиньшина: (Машет руками). Это не про меня.
РГ: Сцена в «Стилягах», когда вы — замученная мать младенца — кричите на кухне: «Я же просила «Тихо!». В обычной жизни с ребенком так бывает?
Акиньшина: Да, этот кадр смотрят все мои знакомые, и все его выделяют. Я могу так крикнуть в жизни, и даже время от времени это случается.
РГ: Вы говорите, что почти не смотрите русское кино. Но у вас есть опыт работы с зарубежными режиссерами…
Акиньшина: Я не говорю, что не смотрю, потому что просто не могу всерьез произносить: «мы», «наши артисты». Посмотрите на иностранных артистов и на наших.
РГ: Почему? У нас не умеют делать звезд. Или знаменитости не умеют правильно работать и себя подавать?
Акиньшина: Наши актеры — менее органичны. У наших актеров другая школа, У нас они — либо типажи, либо слишком театральны, что мало всегда сочетается с кино. Мне иногда кажется, что у нас настоящие артисты существуют только в антрепризе… И подход к профессии, и тактика… Что говорить, если звезды приезжают на площадку — я не говорю сейчас про себя — и ведут себя так, как артистам не позволено.
РГ: Я не считаю, что наши актеры менее органичны, но полагаю, что они существуют в других условиях — системы, которая не помогает проявиться их таланту, а наоборот.
Акиньшина: Просто для наших актеров должно существовать наше, настоящее полнометражное русское кино. Без того, что мы хотим быть такими же, как в Голливуде. Невозможно уже! Французы не стремятся снимать такое кино, как в Америке. Точно так же, как итальянцы или испанцы. Они снимают свое собственное. А мы пытаемся, чтобы у нас были такие же «сиськи», как в Голливуде.
РГ: А что могло бы отличать русское кино?
Акиньшина: Послушайте, у нас был какой-то определенный стиль, который в какой-то момент прервался. И все начало развиваться в невозможном направлении…
РГ: Вот вы сказали: «я не говорю про себя». А скажите. Вот вы — актриса — молодая, красивая, талантливая. Что с вами будет дальше при такой системе?
Акиньшина: Бухгалтером пойду работать.
РГ: Ну это вряд ли. Может, вы выучите иностранный язык?
Акиньшина: Если я и выучу, то здесь жить не буду.
РГ: А за границей?
Акиньшина: Я поснималась бы там. В европейском большом кино чувствуешь себя, как дома. Оно подобно нашему — тому, что было прежде. Профессиональные люди. Четко работают. Сплоченнее. У нас очень редко на проектах бывает такая семейная объединенная ситуация. Раньше была. Вот на моей памяти — в первом фильме, где я снималась «Сестры». И в «Стилягах». Но это …(показывает пальцами, как мало).
РГ: Что тогда будет с вами дальше? Чего бы вы хотели?
Акиньшина: Обрести сейчас свое место в жизни.
РГ: Я ждала конкретного ответа, например, сняться в следующем проекте у Тодоровского-младшего.
Акиньшина: Это конкретный ответ. А снова сняться у Тодоровского — невозможно. Потому что он не снимает в своих фильмах одних и тех же артистов. И тем более он сейчас в Америке.
РГ: Есть другие режиссеры такого же уровня.
Акиньшина: Поймите, я бы снялась у Тодоровского. Просто как по мне, так в плохом кино можно сниматься только ради денег. Сейчас все снимаются в плохих проектах — зарабатывают деньги. А в хороших — снимаются друзья, друзья и друзья. Все друг друга знают… Просто все перешло границы морали.
РГ: Вот ваша жизнь, карьера… Вам чуть за 20, а фильмография большая и очень приличная…
Акиньшина: Да что вы! Я снимаюсь один раз в год. Максимум!
РГ: …глава «Личная жизнь» — вообще прекрасная. Там такие люди… Акиньшина: (Смеется).
РГ:… Шнур, например. Тоже можно позавидовать. Многие актрисы выходят замуж, рожают ребенка, и все — растворяются.
Акиньшина: Я — нет. Это не про меня.
РГ: Но я так поняла, что сыном вы занимаетесь сами, без нянь, без помощников.
Акиньшина: Не могу никому его доверить.
РГ: Заговорят, мол, вот Акиньшина, стала вся такая правильная? То была девочка-скандал, как Земфира… Вы, кстати, по-прежнему, любите песни Земфиры?
Акиньшина: Да, по-прежнему. Год назад, беременная, танцевала на ее концерте в Питере. Я думаю, что останусь девочкой-скандалом. Я потеряла какую-то свою собственную легкость с тем, что я стала спокойная. Не хочу быть такой! Возвращаюсь к себе.
РГ: Но можно быть спокойной и легкой. Мне интересно, в какого рода проектах я вас увижу.
Акиньшина: Я не знаю. Пока ни в каких.
РГ: Я слышала, что Шнур сейчас пишет книгу…
Акиньшина: Ничего не знаю об этом человеке с того момента, как мы пожали друг другу руки и разошлись.
РГ: А интересно было бы почитать?
Акиньшина: Вряд ли…